От 10 до 100 тысяч рублей (от 130 до 1300 долларов) премии получают полицейские в России за каждого задержанного, заключившего контракт с Минобороны. До суда и следствия уходят воевать почти 12% подозреваемых. Это следует из данных источников «Вёрстки» в полиции за июнь 2025 года. Одни сотрудники МВД называют полученные за новобранцев деньги «грязными», другие же отказываются считать себя вербовщиками.
«Они и так бы умерли в течение года»
«Братан, у тебя и так все х**во, ты солей покурил только что, может, хоть за родину умрешь?» — так участковый из Калуги в разговоре с «Вёрсткой» вспоминает, как уговаривал своего первого «подопечного» подписать контракт с Минобороны и поехать воевать с Украиной. Они сидели на кухне, и в ответ на уговоры уже состоящий на учете «маргинал» только спросил: «А деньги платят?»
Деньги в России теперь платят не только согласившимся воевать нарушителям Уголовного кодекса, но и полицейским, которые привели их в военкомат. По данным источников «Вёрстки» в МВД, за каждого отправленного на войну подозреваемого как минимум с августа 2024 года выдают премии участковым, оперативникам и следователям во многих регионах России.
«Я всего троих отправил, — признается участковый из Калуги. — Но это буквально чуваки, у которых все очень плохо в жизни. Они и так бы умерли в течение года. Пьянь пи**ец какая или наркота, все на учете и так стояли. У нас от замначальника еще давно было распоряжение: „Мотивировать антисоциальный элемент на службу по контракту“. Потом уже премии стали платить. Мы это используем как инструмент, чтобы избавиться от неприятных элементов, которые нам статистику портят. От двух штатных участковых по 12−15 человек в месяц уходят».
К покурившему солей «братану» он зашел на следующий день: «Я к нему еще перед военкоматом припи***шил, в раковину головой окунал, чтобы в себя пришел. Потом поехали».
Право убивать
Весной 2024 года — незадолго до того, как оперативник начал уговаривать «подопечных» пойти воевать — в России изменили Уголовно-процессуальный кодекс. С тех пор всем задержанным старше 18 и младше 65 лет объясняют, что они имеют не только право на адвоката и право не свидетельствовать против себя, но и право уйти на войну вместо суда. Право стать солдатом вместо того, чтобы быть фигурантом уголовного дела.
«Мы теперь обязательно до первого допроса подозреваемого, когда разъясняем ему права, должны разъяснить, что он может заключить контракт с Минобороны. Эта беседа обязательна», — рассказывает «Вёрстке» полицейская из Краснодара. Во время «беседы» задержанному рассказывают, что его не только освободят от наказания, но и дадут миллионы рублей, зарплату больше 200 тысяч, льготы семье и бесплатное образование детям.
«Потом в первом допросе записываем, согласен он или не желает. По этой теме у нас есть отдельные кураторы, у нас они из ГСУ (Главное следственное управление). Этот протокол с допросом подозреваемого оперативник шлет кураторам, и они уже отправляют в военкомат тех, кто готов».
Если задержанный соглашается ехать воевать, производство по его делу приостанавливается, мера пресечения отменяется, а уголовное преследование в будущем прекращается по нереабилитирующим обстоятельствам. То есть по таким, из-за которых подозреваемый не может требовать компенсацию от государства за несправедливое уголовное преследование, но по которым избегает следствия, суда и тюрьмы. По словам адвокатов, судимым он не будет, если придет с войны с наградой, с ранением или не придет вообще.
Интересы потерпевших, судя по УПК, в этой схеме не учитываются вовсе: с ушедшего на войну подозреваемого невозможно требовать никаких компенсаций, а гражданские иски будут рассматривать только после завершения войны — и то, если ответчик будет жив. Об этом «Вёрстке» сказала одна из федеральный судей. «Всем по**ру в этом случае на потерпевших», — резюмировал адвокат из Санкт-Петербурга.
Премии за вербовку
Чего нет в обновленном УПК и в официальном разъяснении МВД — так это пункта о премии, которую полицейский получит, если подозреваемый в преступлении человек уйдет на войну. Информацию о вознаграждении распространяют по региональным ОВД либо в виде распоряжения для внутреннего пользования, либо вообще устно. Например, приказ «для служебного пользования» о таких выплатах полицейским Санкт-Петербурга и области подписал глава ГУВД Роман Плугин, говорит источник «Вёрстки» в МВД.
Чтобы получить премию, надо принести начальнику справку из военкомата, что подозреваемый подписал контракт. Подойдет и решение судьи о том, что дело закрыто из-за убытия обвиняемого на войну. Как выяснила «Вёрстка», опросив полицейских, суммы премий разнятся по регионам от 10 до 100 тысяч за «голову», выплачивают их в конце месяца вместе с зарплатой. Где-то эти деньги оформляют как награду за быстрое раскрытие дела, где-то никак не указывают, за что именно пришла надбавка.
«Понимаете, сейчас в Питере зарплата следователя — 40−60 тысяч рублей. И теперь, если человека отправляешь, вдруг начали по 35 тысяч платить, — рассказывает „Вёрстке“ недавно уволившийся полицейский. — Фактически, отправив двоих в месяц, следователь получает больше своей зарплаты. И человек, который должен быть независимым и по справедливости расследовать уголовное дело, получает мотивацию не дело расследовать, а людей отправить туда. Меня как бывшего следователя это шокирует. Я работал честным, взятки не брал, денег семье не хватало. И тут такое растление…»
Собеседник вспоминает, как один из подозреваемых до суда подписал контракт, а уже через неделю к следователю МВД пришла мать и начала кричать, что он убийца. Выяснилось, что задержанный уехал на территорию Украины, попал в штурмовики и сразу погиб.
Другая сотрудница полиции в Петербурге отправила на войну за месяц троих задержанных, один из которых в итоге оказался потерпевшим, но тоже согласился идти воевать. Четвертый «клиент» тоже согласился, но в военкомате ему отказали — возможно, проблемой стало отсутствие гражданства России.
С осени 2024 года премии за вербовку в МВД выросли. Теперь в Петербурге за одного отправленного на войну подозреваемого полицейский получает 50 тысяч рублей, а в Ленинградской области — 100 тысяч рублей, говорит бывший следователь. В Москве расценки примерно такие же, 50 тысяч рублей за уехавшего, говорит один из столичных оперативников, добавляя, что за полгода отправил «туда» двух человек. Часть выплаты приходит как надбавка от мэра, а часть должна была прийти «от какого-то частного юрлица», но собеседник «Вёрстки» так ее и не получил.
В Калужской области в 2024 году стартовали с 10 тысяч, после нового года подняли до 60 тысяч, а к лету 2025 пошли слухи о 250 тысячах премии за превращение подозреваемого в военного. Но подтвердить эти суммы «Вёрстке» не удалось. «У нас никакого приказа МВД, регламентирующего эту деятельность, не существует. Есть договоренности с горуправами, то есть даже не с областными центрами. Деньги из городских бюджетов — как поощрение. Как, например, губернаторские надбавки», — пояснил один из сотрудников.
«У нас ментам давно платят. Они вербуют пьяниц, везут их сразу на медкомиссию, пока люди в неадеквате. Таких участковых самих надо отправлять в штурмовые отряды! Им по**ю, что есть семьи, лишь бы бабки получить за привезенного и в невменяемом состоянии подписавшего бумаги», — говорит один из жителей Калуги. Его друг рассказал «Вёрстке», как подписал согласие на контракт, когда его задержали «во время запоя», но не прошел медкомиссию в военкомате — снова был пьяный, а врачи обнаружили гепатит.
Полицейские в Ростовской области рассказали «Вёрстке» о 10−15 тысячах рублей премии. «У меня многие спрашивали про эти выплаты! Но мне это малоинтересно, я скорее хочу у подозреваемого спросить об этом, отдать форму и забыть. Я не уговариваю», — объясняет один из них.
В Томской области тоже обещают по 10−15 тысяч за завербованного. «Как я понимаю, моим коллегам самим неловко, что жулики избегают наказания. Но пока им толком и не заплатили, — говорит одна из сотрудниц ОВД. — Не получалось уговорить никого. Одного, кому грозил арест, уговорили. Он подписал, за ним приехали и забрали в военкомат, а он по дороге вспомнил, что у него пять детей, и в военкомате дал заднюю скорость. Дело приостановили, но потом пришлось сдать его в суд».
В Брянской области, где зарплата участкового начинается от 38 тысяч рублей, за отправленного на войну «злодея», как в разговоре с «Вёрсткой» оперативники называют задержанных, обещают 20−30 тысяч рублей. Никак не маркированная сумма приходит на зарплатный счет каждый раз, когда удается кого-то отправить, говорит источник.
Сотрудник одного из районных отделений в Брянской области рассказывает, как его коллеги задержали на рынке бездомного. Он подбирал продукты, валявшиеся возле прилавков, и взял с собой пакет с пятью подгнившими баклажанами и пакет с луком. Оперативники отследили его по камерам видеонаблюдения и взяли под стражу, говорит источник «Вёрстки». «В рапорте написали, что мужчина украл овощей на 5 тысяч рублей — хотя в деле были фотографии тех нескольких баклажанов. Там на 5 тысяч должно было быть еще два мешка. Дальше с ним несколько раз проводили „допрос“, сначала легонько намекая на СВО, а потом прямо говоря — дядя, не хочешь сесть — пи**уй на Донбасс».
Задержанный почти что согласился, но об этом узнали родственники, подняли шум и принесли в полицию тонну справок о его болезнях. На войну мужчина не уехал, а в суде получил условный срок. Оперативниками, судя по всему, двигало не только желание получить премию, но и показать нужную начальству статистику: собеседники «Вёрстки» говорят, что с полицейских «трясут» цифры по завербованным каждую неделю.
«Вообще не нужно было такую акцию объявлять: „приведи друга на контракт и получи за него деньги“, так как эта акция стала предметом преступных посягательств», — обсуждают премии сотрудники МВД в одном из закрытых полицейских чатов. Это реакция на задержание 26 июня 2025 года трех полицейских в Воронежской области.
По данным источника «Вёрстки» в МВД, в ноябре 2024 года в городе Россошь 23-летний и 25-летний сержанты полиции Данила Гончаров и Никита Игнатенок вместе с 37-летним лейтенантом полиции Андреем Гелуненко забрали местного жителя в участок за мелкое хулиганство. Там они несколько часов его избивали, применяя электрошокер и требуя подписать контракт с Минобороны РФ — чего он так и не сделал. Выбравшись из отделения, он написал заявление на оперативников: медики выдали заключение о «множественных ушибах, ссадинах и термических ожогах различных частей тела». Только через полгода полицейских допросили — но на момент подготовки материала обвинение им так и не предъявили.
Кто едет на войну
Уехать на войну до суда и следствия могут все обвиняемые и подозреваемые, кроме фигурантов уголовных дел террористической направленности, дел, связанных с госизменой или шпионажем, а также предполагаемых педофилов. Но в реальности заключить контракт при разъяснении прав предлагают всем подряд. Так, по данным источников «Вёрстки» в МВД, в июне 2025 года позвали воевать признавшегося в сексуализированном насилии над четвероклассницей жителя Республики Коми. Он согласился подписать контракт, о чем ушел рапорт куратору — но позже дело мужчины все-таки направили в суд.
Только за июнь отправиться на войну предложили 3333 задержанным по всей стране, следует из данных МВД, которые передал «Вёрстке» один из источников среди полицейских. 2200 человек заключить контракт отказались, а согласились 392 — то есть почти 12%. Еще по 741 человеку, которым оперативники предложили заключить контракт, результат неизвестен.
Среди тех, кто захотел поехать на войну с Украиной, лидируют подозреваемые в краже — 139 человек, за ними идут обвинения в хранении и сбыте наркотиков — 53 человека, потом 33 задержанных по статье «Угроза убийством», 27 — по статье «Нанесение телесных повреждений» и 24 — по статье «Мошенничество».
Так, в июне согласился поехать воевать укравший пять пачек масла житель Хакасии. Севший пьяным за руль своего Mitsubishi житель Ухты. Своровавший из «Магнита» две бутылки коньяка и три шоколадки житель Коми. Продавший девять граммов марихуаны житель Красноярска, уже сидевший за то же самое. Душивший свою девушку житель Сыктывкара. Убивший на кухне брата житель Абакана.
«Маргиналы всякие», «наркоманы тупые» — они соглашаются легко, говорит участковый из Калуги. И тут же добавляет, что нередко подписавшие контракт могут месяцами сидеть в учебной части — потому что «командирам такие люди без опыта в батальонах не нужны, их иногда и не берет никто». Оперативник смеется: «Они сидят, а зарплата на карточку капает. Один, правда, из учебки уже написал, что когда он вернется — мне пи**ец. Гранату привезу и тебя е**у, говорит».
«У меня никто на СВО не пойдет, они слишком прошаренные. У меня категория преступлений — экономика. Ко мне приходят замглавы района, директора школ, предприниматели… — рассказывает полицейская из Краснодара. — А на СВО у нас едут в первую очередь наркоманы — то есть обвиненные по статье 228 — и те, у кого уже есть несколько ходок. Еще кражи. Зимой у нас поголовно уходили наркоманы — и с хранением, и с продажей. Там большие сроки, тяжкие статьи, им платные адвокаты сами тоже контракт советуют».
Часто медики в военкомате или уже в военной части обнаруживают у подозреваемых гепатит С или другие болезни, с которыми не берут на войну. Тогда премию у полицейских пытаются отобрать. «Я одного отправил, его взяли, увезли воевать, потом выяснилось, что у него гепатит, и выплату хотели забрать. Я сказал, что не отдам, можете подавать в суд. Они отстали», — говорит участковый из Калуги.
«Это единственный способ загладить вину перед государством»
Тот факт, что полицейских обязали агитировать за участие в войне, больше всего смущает адвокатов и бывших сотрудников МВД. Среди работающих «на земле» оперативников многие не видят проблемы в том, что надо рекрутировать новобранцев, а не только собирать доказательства по уголовному делу. Но обсуждать премии за такую вербовку стесняются почти все.
«Понимаешь, это такие деньги, которых не особо ждешь. Это нечистые деньги, — объясняет полицейская из Ростова отказ остальных коллег поговорить с журналистами. — Есть все же человеческий фактор: ты отправляешь человека на СВО. Грязные это деньги. Хоть и говорят, что это все создано, чтобы чистку от „нежелательных элементов“ провести, но на самом деле они приходят оттуда — и еще больше дичи творят».
В МВД сейчас мало кто задается вопросами о морали и справедливости, считает собеседница «Вёрстки» из Томска. «Остались, как правило, винтики, которые стараются не думать о происходящем. Я так в порыве на днях бывшей подруге предъявила, что она, как и другие сотрудники, освобождает жуликов от ответственности. Что ее работа бессмысленна. Она стала оправдываться, что чью-то жизнь она в силах изменить. Но не было слов: я такое не делаю, это не про меня!»
«Заключение контракта носит добровольный характер — по зову сердца служить своей Родине! И даже в случае совершения правонарушения гражданин защищает своих детей, родителей, родных и близких! Этому нельзя принудить!» — не согласен с региональными коллегами один из московских полицейских.
При этом не предложить идти воевать полицейские не могут. Об этом говорят все собеседники «Вёрстки». «Все указывается в рапорте, когда и как ты разъяснил это право», — говорит оперативник из Ростова. «Рассматривать такое заявление полицейским приказано в кратчайшие сроки, препятствовать такому желанию ни в коем случае нельзя, — добавляет федеральный судья из Москвы, через которого оформляли приостановку дел. — Это чревато».
«Но я не считаю, что это вербовка, — тут же добавляет судья. — Я отношусь к разъяснительной работе исключительно положительно. Это единственный способ загладить вину перед государством и обществом! Возможность заслужить свободу без отбытия наказания».
Адвокат одной из московских коллегий считает, что такая система «расхолаживает уголовный процесс». При этом наказания по типичным «народным» статьям — кража, наркотики, разбой — стали жестче, закладчикам начали давать по десять лет, говорит один из следователей. Юрист с ним согласен: «Если раньше по тем же наркотическим статьям на стадии следствия или на стадии суда первой инстанции больше внимания уделялось деталям, возможности переквалификации, то сейчас просто закрывают глаза на многие ошибки».
По его словам, приговоры стали суровее: судьи и следователи думают, «зачем сейчас в этом всем копаться, если можно просто дать по максимуму и человек пойдет служить». «А с подписавшими контракт до суда — так тем более. Мое мнение по этому поводу однозначно негативное. Теперь всем надо только подтвердить виновность человека и дальше просто отправить его на фронт. Это нивелирует саму суть уголовного процесса».
Набором на войну с 2024 года по приказу глав ведомств в России занимаются не только сотрудники МВД, но и сотрудники СК, ФСБ, МЧС, ФТС и даже судебные приставы, действующие под контролем прокуратуры. О приказах, разосланных по этим структурам, писал «КоммерсантЪ». У «Вёрстки» нет информации, платят ли сотрудникам всем этих ведомств премии за каждого отправленного на территорию Украины.
При этом статистика по раскрытию дел МВД, где все еще действует палочная система, не страдает. В случаях, когда прекратить дело по нереабилитирующим основаниям решает суд, преступление считается раскрытым, говорит один из бывших следователей.
«С точки зрения статистики, нам без разницы — так же подписывают прокурорские карточки, дело — „не висяк“, оно приостановлено. А потом мы будем прекращать эти дела по нереабилитирующим основаниям. Но точно пока сказать не могу, мы не знаем, как это будет выглядеть», — говорила «Вёрстке» оперативник Оксана из Краснодара в декабре 2024 года. Позже она прислала первые заполненные рапорты на закрытие таких уголовных дел — один из отправленных ее коллегами на войну подозреваемых был мертв через месяц после допроса, второй — через три месяца.